Полдень, XXII век. Малыш - Страница 17

Капитан встал. Капитан подошел к Атосу и ткнул его кулаком в живот.

— Молодчага, Атос, — заявил он. — Я, дурак, думал, что ты бездельничаешь.

— «Бездельничаешь»!…- сказал Атос и ткнул Капитана в бок. Он принимал извинение.

— Виу, ребята! — провозгласил Капитан. — Держать курс на Атоса! Фидеры на цикл, звездолетчики! Бойтесь легенных ускорений. Берегите отражатель. Пыль сносит влево. Виу!

— Виу-вирулли! — взревел экипаж «Галактиона».

Капитан повернулся к Лину.

— Бортинженер Лин, — сказал он, — какие есть вопросы по географии?

— Нету, — отрапортовал бортинженер.

— Что у нас еще сегодня?

— Алгебра и труд, — сказал Атос.

— Вер-рно! Поэтому начнем с борьбы. Первая пара будет Атос — Лин. А ты, Полли, иди приседай, у тебя ноги слабые.

Атос принялся готовиться к борьбе.

— Не забыть бы спрятать материалы, — сказал он. — Пораскидали всё, учитель увидит.

— Ладно, все равно завтра уходим.

Поль сел на кровати и отложил книжку.

— А тут не написано, кто изобрел окситан.

— Эл Дженкинс, — сказал Капитан, не задумываясь. — В семьдесят втором.

Учитель Тенин пришел в 18-ю, как всегда, в четыре часа дня. В комнате никого не было, но в душевой обильно лилась вода, слышались фырканье, шлепанье и ликующие возгласы: «Виу, виу-вирулли!» Экипаж «Галактиона» мылся после занятий в мастерских.

Учитель прошелся по комнате. Многое было здесь знакомым и привычным. Лин, как всегда, раскидал одежду по всей комнате. Одна его тапочка стояла на столе Атоса и изображала, несомненно, яхту. Мачта была сделана из карандаша; парус — из носка. Это, конечно, работа Поля. По этому поводу Лин будет сердито бурчать: «Не воображай, что это очень остроумно, Полли…» Система прозрачности стен и потолка расстроена, и сделал это Атос. Клавиша поставлена у него в изголовье, и, ложась спать, он с ней играет. Он лежит и нажимает ее, и в комнате то становится совсем темно, то появляется ночное небо и луна над парком. Обычно клавиша портится, если Атоса никто не остановит. Судьба Атоса сегодня — чинить систему прозрачности.

На столе у Лина бедлам. На столе у Лина всегда бедлам, и тут ничего не поделать. Это именно тот случай, когда бессильны выдумки учителя и весь мощный аппарат детской психологии.

Как правило, все новое в комнате связано с Капитаном. Сегодня у него на столе чертежи, которых раньше не было. Это что-то новое, значит, об этом надо подумать. Учитель Тенин очень любил новое. Он присел к столу Капитана и принялся рассматривать чертежи.

Из душевой доносилось:

— А ну подбавь холодненькой, Полли!

— Не надо! Холодно! Простужусь!

— Держи его, Лин, пусть закаляется!

— Атос, дай терку…

— Где мыло, ребята?

Кто-то с грохотом валится на пол. Вопль:

— Какой дурак кинул мыло под ноги?

Хохот, крики «виу».

— Страшно остроумно! Как вот врежу!…

— Но-но! Втяни манипуляторы, ты!…

Учитель просмотрел чертежи и положил их на место. «Увлечение продолжается, — подумал он. — Теперь кислородный обогатитель. Мальчики здорово увлеклись Венерой». Он встал и заглянул под подушку Поля. Там лежало «Введение в…». «Введение» было основательно зачитано. Учитель задумчиво перелистал страницы и положил книгу на место. «Даже Поль, — подумал он. — Странно».

Теперь он видел, что на столе Лина нет боксерских перчаток, которые валялись там регулярно и непременно изо дня в день в течение двух последних лет. Над кроватью Капитана не было фотографии Горбовского в вакуум-скафандре, а стол Поля был пуст.

Учитель Тенин понял все. Он понял, что они хотят удрать, и он понял, куда они хотят удрать. Он понял даже, когда они хотят удрать. Фотографии нет — значит, она в рюкзаке Капитана. Значит, рюкзак уже собран. Значит, они уходят завтра утром, пораньше. Потому что Капитан любит делать все обстоятельно и никогда не откладывает на завтра то, что можно сделать сегодня. Кстати, рюкзак Поля наверняка еще не готов: Поль предпочитает все делать послезавтра. Значит, они уходят завтра, и уходят через окно, чтобы не беспокоить дежурного. Они очень не любят беспокоить дежурного. Да и кто любит?

Учитель заглянул под кровати. Рюкзак Капитана был упакован с завидной аккуратностью. Под кроватью Поля валялся рюкзак Поля. Из рюкзака торчала любимая рубашка Поля — без ворота, в красную полоску. В стенном шкафу покоилась со знанием дела сплетенная из простыней лестница — несомненно, творение Атоса.

Так… Значит, надо думать. Учитель Тенин помрачнел и повеселел одновременно.

Из душевой выкатился Поль в одних трусах, увидел учителя и прошелся колесом.

— Неплохо, Поль! — воскликнул учитель. — Но не гни ноги, мальчик!

— Виу! — завопил Поль и прошелся колесом в обратную сторону. — Учитель, космолетчики! Учитель пришел!

Он всегда забывал поздороваться.

Экипаж «Галактиона» ринулся в комнату и застрял в дверях. Учитель Тенин смотрел на них и думал… ничего не думал. Он очень любил их. Он всегда любил их. Всех. Всех, кого вырастил и выпустил в Большой Мир. Их было много, и лучше всех были эти. Потому что они были сейчас. Они стояли руки по швам и смотрели на него так, как ему хотелось. Почти так.

— Ка те те у эс те ха де, — просигналил учитель. Это означало: «Экипажу «Галактиона». Вижу вас хорошо. Нет ли пыли по курсу?»

— Те те ку у зе це, — вразноголосицу ответил экипаж.

Они тоже видели хорошо, и пыли по курсу почти не было.